Театр «Геликон-опера» представил киноверсию оперы «Травиата» в интерпретации Дмитрия Бертмана
Знаменитая опера Джузеппе Верди «Травиата» получила новую жизнь в формате кино благодаря постановке режиссера Дмитрия Бертмана и дирижера Александра Сладковского. Эта киноверсия является частью проекта «Театр в кино», завершающего свой второй сезон.
Театр «Геликон-опера» уже в третий раз участвует в этом начинании. Проект «Театр в кино», реализуемый телеканалом «Культура», ранее включал «Пиковую даму», с которой все началось, и «Золушку». Премьера «Травиаты» прошла с большим размахом, напоминая светское мероприятие с красной дорожкой и участием известных личностей.
Суть проекта «Театр в кино» не сводится к простой видеосъемке спектаклей, которая зачастую вредит живому театральному искусству, а не способствует его популяризации. Идея телеканала иная: объединить театральные и кинематографические технологии, используя возможности кино для обогащения визуального и звукового ряда, привнести в театральную постановку элементы киноязыка и создать на стыке искусств новый, многогранный продукт.
Участие «Геликона» в проекте закономерно, ведь Дмитрий Бертман известен своей любовью к экспериментам. Однако, если в случае с «Пиковой дамой» фильм значительно отличался от исходного спектакля, то киноверсия «Травиаты» (режиссер Дарья Вендина, оператор Евгений Тимохин) максимально сохранила структуру театральной постановки. Поэтому особенно интересно наблюдать, как сценические решения трансформируются на экране, и оценивать взаимодействие оперы с киноформатом. Удается ли опере комфортно чувствовать себя в кинозале? И как воспринимают классический жанр зрители, привыкшие к кино, где можно спокойно есть попкорн, разговаривать и кашлять?
Выбор актеров для киноверсии — важное решение, поскольку в оперном театре одни и те же партии обычно исполняют разные составы. На сцене партию Виолетты могут петь Лидия Светозарова или Юлия Щербакова, и каждый раз это будет уникальный спектакль. Кино же фиксирует исполнение раз и навсегда. Для этой киноверсии были выбраны Лидия Светозарова (Виолетта), Игорь Морозов (Альфред) и Алексей Исаев (Жермон), а также Дмитрий Скориков (доктор Гренвиль), Екатерина Облезова (Аннина) и Лариса Костюк (Флора).
Возможности киноязыка — крупные планы, общие планы, монтаж — помогли раскрыть сильные стороны актеров, но иногда подчеркнули и спорные моменты. Выразительное лицо Лидии Светозаровой на крупных планах в финальной сцене создает мощный эффект, вызывая глубокое сочувствие. В то же время, буффонная мимика Дмитрия Скорикова на крупном плане сыграла с ним злую шутку, превратив доктора Гренвиля почти в комического персонажа. Для части кинозрителей, незнакомых с сюжетом оперы, такая трактовка вызвала недоумение и смех («Почему доктор от нее отворачивается?»). Интересным открытием стала фиксация камеры на образе Аннины. В исполнении Екатерины Облезовой эта небольшая роль обретает значительный смысловой объем. Осуждает ли она падшую женщину? Проявляет жестокость? Или в ее образе проявляется сама Судьба, обрекающая Виолетту на страдания и смерть, не давая ей обрести счастье?
Игорь Морозов прекрасно справился с ролью Альфреда. В этой постановке Бертман усилил неоднозначность персонажа, подчеркнув его эгоизм и легкомыслие. Однако Альфред Морозова искренне и страстно влюблен. Ракурсы, выбранные для кино, подчеркивают сочетание в его образе хорошего и плохого, доброты и жестокости, но всегда — подлинности, без фальши.
Некоторые сценические приемы, казавшиеся эффектными в театре, на экране могут терять свое воздействие. Например, начальная сцена, где под дивную музыку Верди, предвещающую трагедию, показан мрачный Париж, наполненный нищими, и преданная собака у спящей хозяйки. В театре это производит сильное впечатление. В кино живой собакой удивить сложно, особенно когда поверх изображения идут титры, на которые многие зрители не обращают внимания. К тому же, в кинозале зрители могут встать и уйти во время финальных титров, даже если их сопровождает гениальная музыка.
Но есть и положительные моменты. Например, убогая комната Виолетты с обшарпанными обоями и протекающим потолком. В театре это выглядело странно, ведь Виолетта — известная куртизанка, живущая в достатке. На киноэкране же эта деталь приобретает метафорический смысл: сама Виолетта чувствует себя падшей, и даже внешнее благополучие не может скрыть внутреннюю нищету и обреченность, преследующие ее до самого конца.
Важным преимуществом киноверсии является высокое качество звука. Музыкальная партитура изящно дополняется реалистичными шумами — звуками дождя, звоном бокалов. Для массового зрителя привлекателен и выверенный баланс между вокальными и оркестровыми партиями, который в кино доведен до идеала. Если подобные проекты помогут широкой аудитории открыть для себя оперные шедевры, то их существование оправдано. Тем более что существует множество путей для объединения театрального и кинематографического искусства.
