В Москве подошел к концу семнадцатый Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова.
XVII Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова, проходивший в Москве, подошел к концу, оставив яркие впечатления не только у зрителей, но и у организаторов, столкнувшихся с рядом необычных задач. Среди них были экстренная репатриация иранских артистов и даже обеспечение проживания живого петуха в столичном отеле.
Современный культурный ландшафт значительно трансформировался под влиянием геополитических изменений. Если раньше европейские спектакли были обычным явлением, то сейчас на московских сценах чаще появляются более экзотические постановки.
В рамках «Мировой серии» Чеховского фестиваля зрители увидели 13 уникальных спектаклей, представленных театральными коллективами из 12 стран мира. Среди них были постановки из Латинской Америки, Китая, Африки, Индии, Ближнего Востока, Армении и Казахстана. Публика смогла оценить разнообразие жанров и форм: от современной хореографии из ЮАР и поэтического танца из Китая до психологической драмы из Бахрейна, марионеточной оперы из Ирана и ливанских арабских сказок.
Российская классика также была представлена, но в непривычных интерпретациях. Армянский Государственный русский драматический театр имени К. Станиславского показал спектакль «Деньги. Страсть. Власть» по «Обыкновенной истории» Гончарова в режиссуре Сурена Шахвердяна. Бразильские актеры представили «Кроткую» Достоевского, над которой работали выпускники ГИТИСа – режиссеры из Колумбии (Алехандро Гонсалес Пуче, ученик Анатолия Васильева и Бориса Голубовского) и Китая (Ма Чжен Хун, ученица Петра Фоменко).
Пьесы Шекспира были представлены коллективами из Индии и Аргентины. Амитош Нагпал поставил «Сон среднего класса о летней ночи» с участием болливудских актеров. Аргентинская постановка «Меры за меру» от клоуна Габриэля Чаме Буэндиа удивила зрителей музыкальным сопровождением из «Лебединого озера» Чайковского.
Одной из самых напряженных историй фестиваля стало возвращение иранской марионеточной оперы. В конце их гастролей на родине артистов, в Иране, вспыхнул военный конфликт, что привело к остановке авиасообщения. Организаторам фестиваля пришлось проявить неординарные усилия, чтобы безопасно отправить труппу домой транзитом через Армению.
Иностранные коллективы часто не привозили с собой объемные декорации. Вместо этого реквизит либо изготавливался в Москве, либо, как в случае с ливанской танцевальной труппой, доставлялся морским путем с Ближнего Востока.
Спектакль «Полковнику никто не пишет», поставленный колумбийским режиссером Хорхе Али Трианой (близким другом Габриэля Гарсиа Маркеса), принес свою уникальную историю. Для этой постановки требовался живой петух, которого логичнее было найти в России, чем подвергать птицу сложному и изнурительному авиаперелету из Колумбии.
Петуха приобрели в Подмосковье и поселили в одном гостиничном номере с актером Херманом Харамильо. Это было сделано для того, чтобы они «сработались» и на сцене чувствовали друг друга, передавая эту энергию зрителям. Сотрудники московской гостиницы, привыкшие к самым необычным постояльцам, вероятно, были удивлены такому неординарному гостю.
Финальным аккордом фестиваля на Новой сцене Большого театра стал спектакль «Тысяча и одна ночь» в исполнении старейшего ливанского танцевального театра Каракалла. Основанный в 1968 году Абдель-Халимом Каракаллой, получившим хореографическое образование в Лондоне, театр ранее гастролировал в СССР в начале 1970-х годов, и этот визит стал первым в современную Россию. Нынешний художественный руководитель коллектива, Иван Каракалла, сын основателя, также обучался в Лондоне и Лос-Анджелесе, сотрудничая, в том числе, с Франко Дзеффирелли. Хореографом «Тысячи и одной ночи» выступила его сестра Алиссар Каракалла. В музыкальном оформлении спектакля гармонично сочетались ливанские народные мелодии с «Болеро» Равеля и сюитой «Шехеразада» Римского-Корсакова.
Интересным моментом стало появление на сцене под занавес представления Омара Каракаллы – ветерана и брата основателя труппы. Российская публика могла не понять замысел этого выхода, однако в арабском мире и за его пределами существует традиция «камео» – краткого, но символичного появления на сцене именитых артистов-ветеранов, чей выход сам по себе вызывает овации.
Вполне возможно, что в Бейруте этот спектакль воспринимается иначе, ведь место и «родные стены» всегда придают постановке особый колорит. При адаптации к новой сцене что-то может быть утрачено, но неизбежно появляются и новые смысловые акценты. Тем не менее, московская публика проводила ливанских артистов бурными овациями.
