Состоялась премьера оперы Паскаля Дюсапена «Страсть»
Московские зрители в «Новой опере» познакомились с оперой «Страсть» французского композитора Паскаля Дюсапена. Ранее российская премьера этого произведения состоялась на Дягилевском фестивале. Работа, изначально заказанная фестивалем в Экс-ан-Провансе, была представлена столичной публике оркестром musicAeterna под руководством Теодора Курентзиса.
Произведения, созданные специально для фестивалей, обладают уникальной спецификой. Они, как правило, выходят за рамки привычных представлений об искусстве. Опера «Страсть» Дюсапена ярко демонстрирует эту особенность: это произведение сложное и многогранное, способное вызвать диаметрально противоположные реакции — от восхищения до полного неприятия. Одни найдут в ней глубокие философские идеи, другие — лишь попытку показаться интеллектуально насыщенной. В любом случае, к такому «авангардному» и «элитарному» искусству следует подходить, исходя из его собственных критериев.
«Страсть» сложно назвать оперой с традиционным сюжетом; скорее, это последовательность диалогов между двумя условными персонажами — Мужчиной (Lui) и Женщиной (Lei), дополненных комментариями хора, названного Другие (Gli Altri). В основе лежит миф об Орфее и Эвридике, однако интерпретация Дюсапена весьма своеобразна: Орфей сознательно обрекает Эвридику на гибель, а затем сам следует за ней. По всей видимости, композитор видит в этом проявление творческой натуры художника, для которого страдание становится источником вдохновения.
Дюсапен использует интертекстуальный подход, создавая произведение, которое можно назвать музыкальным палимпсестом, где угадываются отсылки к Монтеверди, Пери и другим основателям оперного жанра. Тем не менее, его музыкальный язык существенно отличается от барокко. Это типичный пример «авангардной» музыки, которая, хотя и существует уже более века, сохраняет свои характерные черты: атональность, преобладание диссонансов, резкие интервальные скачки и частые секундовые интонации в вокальных партиях. Этот арсенал средств эффективно передаёт состояния деструкции, фрустрации и общей депрессивной атмосферы.
Спектакль был представлен в рамках проекта «Музей в опере / Опера в музее», что добавило постановке дополнительный контекст. В фойе были выставлены арт-объекты, интерпретирующие известные живописные полотна и исследующие противопоставление мужского и женского начал. Авторы проекта стремились акцентировать внимание на женской боли как ключевом «пассионе», вдохновляющем мужчину-творца. Этот подход также демонстрирует интертекстуальность, переосмысливая классические художественные сюжеты через призму постмодернизма.
Режиссер Анна Гусева и художник Юлия Орлова создали на сцене многоуровневое пространство. В верхних ярусах, напоминающих огромные аквариумы, разворачиваются сцены повседневной жизни, однако представленные события далеки от обыденности: на свадьбе появляется рогатый персонаж, женщина в депрессии отталкивает ребенка и пытается совершить самоубийство, писатель раздает автографы поклонникам с безликими выражениями, а другая женщина бесконечно бежит с чемоданом. Особенно шокирующими выглядят «живые картины» с детьми: мальчик, изображающий святого Себастьяна, пронзенный стрелами, и девочка, подобно Саломее, держащая в руках отрубленную голову. Специальные зеркала позволяют зрителю увидеть процесс подготовки этих сцен.
В этих же «аквариумах» сосуществуют и другие миры: фигуры в белом тщетно пытаются разбить невидимую преграду, а люди в черном карабкаются по вертикальным поверхностям. Эти перформансы, выполненные пластичными артистами труппы musicAeterna Dance под хореографией Анастасии Пешковой, ритмично чередуются, создавая ощущение динамики и «развертывания» действия, что отчасти напоминает приёмы барокко. Дополнительный структурный элемент вносят интермедии солирующего клавесина, разделяющие части оперы.
Нижний ярус сцены, оформленный в тёмных тонах, служит местом страданий Lui и Lei. Их прерывистый диалог напоминает агонию. Иветта Симонян и Сергей Гордин, исполнители главных ролей, не только глубоко проникаются этим мучительным состоянием между жизнью и смертью, но и сумели вовлечь в него зрителей. Ключевая роль в создании этой напряженной атмосферы, безусловно, принадлежит оркестру под дирижированием Теодора Курентзиса.
Однако именно здесь кроется уникальность постановки: несмотря на название «Страсть», спектакль поражает своей бесстрастностью. Этот оксюморон не является недостатком, напротив, он задуман авторами. Дюсапен, Курентзис и исполнители намеренно лишают изображение «пассионов» обычной человеческой эмоциональности, создавая эффект «остранения» (термин Шкловского). Это позволяет зрителю анализировать темы боли и смерти максимально объективно, без сентиментальности, эмпатии или сопереживания. Такой подход сближает постановку с шаманским ритуалом, сложной хирургической операцией или строгим научным экспериментом.
Символичен и финальный огонь, поглощающий героев, который отражается в зеркале холодным, отстранённым блеском. Это, безусловно, катастрофа, но представленная таким образом, что она воспринимается не как личная трагедия, а как объект для внешнего, исследовательского наблюдения.
